ТЯЖЁЛЫЕ ВРЕМЕНА
Первая мировая война стала поворотным моментом истории. Ранее 1100 сотрудников компании производили около 5000 инструментов ежегодно. А после войны молодая Веймарская республика попадает в непрекращающуюся череду кризисов и должна выплачивать огромные репарации – причём в долларах. Инфляция началась в 1919 году, а в мае 1920 года стоимость рояля модели V составляла уже 25 000 марок: один такой рояль был предоставлен пианисту Эмилю фон Зауэру на улицу Коменского в Дрездене – «для бесплатного пользования на правах аренды, действительно вплоть до отмены». Полтора года спустя цена обычного пианино, модель 10, взлетела до 30 000 марок, как видно из другого договора аренды. У клиентов не было денег, а если и были, то ничего не стоили ввиду инфляции; поэтому компания «К. Бехштейн» предоставляла свои инструменты для начала на бесплатной основе.
А вот сама семья, казалось, располагает всё ещё значительным состоянием. Особенно щедрой была Хелена Бехштейн, урождённая Капито, жена Эдвина. Эдвин Бехштейн получил свою долю в предприятии выплатой в 1916 году: столкновения между обоими братьями участились, и они уже не могли вести совместный бизнес. В 1923 году компания была преобразована в акционерное общество, и, воспользовавшись этим удобным случаем, Эдвин Бехштейн или его жена или они оба вновь приобрели акции компании. В 20-е годы Хелене Бехштейн частенько выступала от имени компании. При этом она не всегда отличалась особой дипломатичностью. Глубоко укоренившийся антисемитизм делал своё дело –так, этим был настолько возмущён скрипач Фриц Крейслера, что предпочёл сменить марку. Хелене Бехштейн регулярно наведывалась в Мюнхен, где всегда останавливалась в шикарном отеле «Четыре сезона» и устраивала приёмы.Время от времени она приглашала молодого австрийского политика по имени Адольф Гитлер. Сейчас сложно сказать, кто придумала для него прозвище «Волк» – Хелене Бехштейн или соревнующаяся с ней Эльза Брукман, жена мюнхенского издателя. Но в любом случае это была не Винифред Вагнер, свекровь великого композитора. В 1924 году Хелене Бехштейн дала показания полиции Мюнхена, подтвердив, что снабжала Гитлера деньгами. С её помощью, а также при поддержке Эльзы Брукман и супруги промышленника Зейдлица, Гитлер смог в 1923 году обеспечить залог для получения кредита от Рихарда Франка, кофейного магната из Бремена: на эти средства газета «Фёлькишер Беобахтер» начала выходить в ежедневном ритме. А вот Винифрид Вагнер, устроительница вагнеровского фестиваля в Байройте, прислала Гитлеру в тюрьму ту бумагу, на которой он в 1924 году написал «Майн Кампф». После Второй мировой войны Хелене Бехштейн был осужденa Комиссией по денацификации к штрафу размером 30 000 марок. До самой своей смерти в 1951 году она проживала у подножия горы Оберзальцберг, печально связанной с Гитлером.
Предположение, что фортепианная фабрика «К. Бехштейн» в 30-е годы с выгодой воспользовалась тем фактом, что часть семьи была близка к нацистской верхушке, легко опровергнуть, взглянув на производственные показатели компании. В 30-е годы дела у Бехштейнов обстояли так же плохо, как и у большинства немецких производителей фортепиано.
Филиал компании "Бехштейн" на Будапештер-штрассе в самом сердце Берлина
БЕХШТЕЙН ЗА ОКЕАНОМ
В 20-х годах, после окончания инфляции, проснулась новая надежда. Правда, об экспорте в такую важную страну, как Великобритания, можно было не думать, учитывая высокие тарифы и налоги. С молодым Советским Союзом бизнеса тоже было не сделать – там просто ввели запрет на импорт. Да и Соединенные Штаты по нескольким причинам поначалу ушли с рынка. Только осенью 1928 года удалось завязать деловые отношения с США. 18 декабря в немецкоязычной газете New York Herald была напечатана статья – в цикле «Прогулки по Нью-Йорку»:
«Если такая компания как «Уонамейкер» публично заявляет, что считает за честь представлять в Нью-Йорке какой-либо продукт, причём на эксклюзивной основе, то она точно знает, что говорит, –и все, кто читает эти слова, убеждены, что речь может идти только о чём-то действительно весьма особенном. Так случилось и с нашим фланёром, гуляющим по Нью-Йорку, – и поэтому он был очень рад узнать в этом продукте старого знакомого, единственного свидетеля многих незабываемых часов, проведённых вместе: рояль марки «Бехштейн»...
«Фланёр» даже смог установить, что инструмент не расстроился за время морской перевозки. Компания «Уонамейкер» отметила это событие пресс-конференцией и большим светским приёмом.
В мае 1929 года рояль в стиле Чиппендейл путешествовал за океан совершенно по-новому: на дирижабле «Граф Цеппелин». В том же месяце из Берлина на Всемирную выставку в Барселону был доставлен и позолоченный рояль с миниатюрами а-ля Ватто. Судя по всему, не все в то время терпели нужду. Испанский представитель компании был уверен, что сможет продать рояль сразу после его прибытия одному банкиру. Вопрос о конвертируемости валюты приходилось решать довольно сложным образом: «Для нашего сбыта мы пользуемся курсом рейхсмарки, равном 1/2790 кг чистого золота по цене Лондонской котировки на день продажи или, по нашему усмотрению, 10/42 доллара США...».
20-е годы вошли в историю как звёздный час трансатлантического судоходства. И на многих океанских лайнерах стояли «Бехштейны», крепко привинченные ввиду капризной стихии, океанов, и услаждали пассажиров. Такие лайнеры, как «Бремен», были своеобразной музыкальной шкатулкой с точным временем прибытия: «Маленькая серенада» и «Летучий голландец» в одном флаконе.
В начале и в конце 20-х годов, одинаково сложных в экономическом плане, пианисты хранили верность своим «бехштейнам»: будь то Ферруччо Бузони или Артур Шнабель, Вильгельм Бакхаус или Альфред Корто или незабываемый великий маэстро Эмиль фон Зауэр, один из лучших исполнителей музыки Листа. И когда такой композитор, как Бузони, чувствительность которого формировалась исключительно звуками фортепиано, писал свой «Эскиз новой эстетики музыкального искусства», то можно исходить из того, что он развивал свои эстетические идеи, играя на «бехштейне». Грандиозная и чрезвычайно современная Соната для скрипки соло Артура Шнабеля (1919 года), безусловно, была создана в тесном сотрудничестве с партнёром по камерной музыке и другом Карлом Флешем; но, в конечном счёте, надо полагать, что свою Сонату, как и блестящий Первый струнный квартет Шнабель написал за своим «Бехштейном». В эпоху раннего модернизма это было в порядке вещей: революционный метод композиции, так называемая двенадцатитоновая музыка, безусловно, основывалась на двенадцати полутонах фортепианной октавы и, таким образом, на хорошо темперированном ладе.
МЕХАНИЧЕСКОЕ ПИАНИНО WELTE-MIGNON
Компания «Бехштейн» отличалась новаторским духом, постоянно совершенствуя свои инструменты, хотя современные фортепиано, будь то рояль или пианино, были полностью разработаны уже в конце 1870-х. Конечно, создавали инструменты и для системы Welte-Mignon, для этих автоматов с запрограммированными нотными катушками, которые должны были полностью заменить пианиста. Благодаря этому до нас дошла запись, сделанная великим Эженом д'Альбером, пламенным поклонником бехштейновских инструментов ( «Всем, что у меня есть, я обязан этим великолепным роялям....»). Но «Бехштейн» следил и за таким новым медиумом, каким был кинематограф: ведь в эпоху немого кино он был тесно связан с фортепиано. В бесчисленных кинотеатрах тапёр обеспечивал звуковой эмоциональный фон. В 1926 году был снят фильм о «Бехштейне»: «О становлении рояля» . Он должен был «содействовать интересу к фортепиано в целом ... и, таким образом, служить всему музыкальному миру и нашей промышленности ...». Фильм не облагался налогом. Самая полная версия длилась 40 минут.
